Наша маленькая тайна - Страница 32

— Сьюзен? — удивился Барт. — Что-то случилось?

Сьюзен явственно увидела, как он привычным жестом поправляет очки.

— Ничего. Все в порядке. Я просто хотела услышать твой голос.

В ответ — молчание. Барт явно никак не мог осознать услышанное: звонить среди ночи только для того, чтобы услышать голос — нонсенс!

— О, а я думал, пожар в магазине, — наконец выдавил он из себя. — С тобой точно все в порядке?

— Да-да, я просто… — Сьюзен помолчала, подыскивая слова, — соскучилась.

— О-о-о… — пробормотал Барт.

Сьюзен почувствовала, что начинает его ненавидеть. Уж лучше бы он отчитал ее за поздний звонок. А еще лучше сказал бы: «Я тоже чертовски скучаю по тебе, любимая». Нет, стоит, поблескивая очками в темноте, в полосатой отглаженной пижаме. Наверное, не подошел к телефону, пока не надел халат и не завязал туго пояс.

После продолжительного молчания Барт, откашлявшись, произнес:

— Как прошло ваше путешествие?

Сьюзен нестерпимо захотелось сказать ему: «Прекрасно, путешествие прошло прекрасно. Я училась экстремальному вождению, а теперь испытываю непонятное влечение к малознакомому мужчине». Однако вслух она произнесла:

— Все было хорошо.

— Хорошо.

Сьюзен не знала, что еще сказать.

— Я звоню, чтобы спросить: не пора ли нам назначить день? — нашлась она.

— День? Какой день?

— День нашей свадьбы! — Сьюзен начинала раздражаться.

— О… Я полагаю, не стоит решать это прямо сейчас. К чему спешка?

Спешка как раз кстати, подумала Сьюзен. Если не поспешить, Бог знает что может случиться. Надо назначить день и думать отныне только о предстоящей свадьбе — тогда все ненужные мысли сами собой исчезнут.

— Просто я думаю, такие вещи нужно обсуждать заранее, — сказала она.

— Может, все же не будем обсуждать это сейчас, тем более — по телефону? — Ни тени раздражения в голосе Барта. Как всегда, спокойный, рассудительный. Так разговаривают с ребенком, уговаривая его не шалить.

Сьюзен почувствовала, что закипает.

— Ну хотя бы приблизительно, Барт. Может, осенью?

— Этой осенью?

— А может, зимой? Весной? — Сьюзен едва не срывалась на крик. — А может — никогда?!

— Что с тобой, Сьюзен? Ты сама не своя.

— Знаю, — буркнула она.

— Может, поговорим об этом, когда ты вернешься?

Снова этот невыносимый спокойный тон!

— Хорошо, — смирилась Сьюзен.

— До свидания, дорогая.

Щелчок, гудки.

«До свидания, дорогая»! И это все?! Ни разу не произнес «люблю». Сьюзен подумала, что и сама ни разу не говорила Барту, что любит его. Ни слова о любви, никогда — и они собираются пожениться?!

— Я просто использую Барта, — пробормотала Сьюзен.

Ей стало стыдно, хотя с какой стати ей должно быть стыдно — между ней и Бартом Катреллом никогда не было большой страсти, и он прекрасно знал это.

Но знал ли Барт, что Сьюзен нужен в первую очередь не он сам, Барт Катрелл, а дом, надежный, спокойный дом и семья для ее племянника, что этот брак — ради Эмери? Знал ли Барт, что Сьюзен выбрала его в мужья только потому, что считала надежнейшим из мужчин, только и всего? Человеком, который менее всего способен на безумные выходки и который уж тем более не вынудит ее совершать подобные вещи?

В Сьюзен постоянно жил страх — она страшилась пойти по пути своей старшей сестры, которую легкомыслие и беспринципность привели к печальному концу. Сьюзен боялась «дать себе волю», как выражается Филип Мастерсон, потому что это могло разрушить ее мир, мир, держащийся исключительно на правилах и принципах.

И вот теперь Сьюзен чувствовала, как этот самый мир, не прилагая, казалось бы, особых усилий, разрушает Филип, человек которого она знает от силы четыре дня.

Метеоритный дождь среди ночи. Гонки на машине по бездорожью. Поцелуи с малознакомым мужчиной.

О, если бы Сьюзен могла заставить себя не думать о губах Филипа! Но это, похоже, было ей не под силу. А ведь именно эти мысли разрушительнее всего действовали на нее, и ее разлинованный и разграфленный, как школьная тетрадь, мир. Сколько неразумных, необдуманных выходок за последние несколько дней!

Вот и сейчас Сьюзен обнаружила, что ее рука, вовсе не интересуясь мнением своей хозяйки, вновь сняла телефонную трубку. Не понимая толком, зачем делает это, Сьюзен набрала номер Филипа.

— Алло.

Сьюзен вздрогнула от звука его голоса.

— Привет, Сьюзен, — сказал Филип. Его голос был сонным, но не раздраженным.

— Как вы догадались, что это я? — не утерпела Сьюзен, хотя намеревалась, услышав голос Филипа, просто повесить трубку.

— Догадался.

Снова этот знакомый насмешливый тон. Голос глубокий, низкий. Волнующий. Чувственный.

— И все же, как вы догадались, что это я, Филип? Полагаю, я все же не принадлежу к тому типу женщин, что способны звонить среди ночи.

— Знаете что, Сьюзен, самое печальное? Что ни я, ни вы толком не знаем, к какому типу женщин вы принадлежите на самом деле. Вы сами не знаете, какая вы настоящая.

— Неправда! — возмутилась Сьюзен. — Я — знаю.

Филип немного помолчал.

— Я рад, что вы позвонили. Жизнь порой преподносит нам сюрпризы.

Да уж, подумала Сьюзен, это точно. Мужчина, который, казалось бы, должен быть рад слышать голос своей невесты в любое время дня и ночи, не выказал ни малейшей радости и был всего лишь вежлив — но и только. А Филип, которого Сьюзен явно разбудила ночным звонком, похоже, действительно счастлив слышать ее.

— Итак, что скажете? — весело спросил Филип.

Сьюзен услышала шорох и поняла, что он поудобнее устраивается в постели. Вот он подкладывает вторую подушку под голову, готовясь к долгому разговору со Сьюзен, а не думает, как бы поскорее отделаться от нее. Сьюзен увидела это так же ясно, как незадолго до этого Барта в пижаме, халате и очках.